Есть ли на тебе дождевик, нет ли – это неважно. Далатский дождь – настырный и занудный – проколотит насквозь, не оставляя сухого места. Пройдя от дома каких-то пятьсот метров, мокрый и продрогший, я влетел в рисовую забегаловку… Рисом, кстати, за эти без малого полгода во Вьетнаме я, похоже, наемся очень и очень надолго…
Спуская потоки воды на кафель, я поприветствовал присутствовавших. Никто не удивился и уж тем более не ответил перекошенным “хиэллёу” с дальнейшими англоязычными потугами. Сразу предложили выбирать дополняшки к рису…
Кстати, последнее время Пётр всё больше удивляется, почему, когда он начинает общение с вьетнамцами, они ему либо пытаются объяснить на ломаном английском пополам с жестами, либо (если речь о цифрах) – пишут на бумажке или демонстрируют нужную сумму подборкой купюр.
Последнее время я и сам начал удивляться. Правда, несколько по иному поводу. Сейчас, уже более-менее сносно заговорив на вьетнамском на самые расхожие темы и начав разбирать, что же они произносят, я заметил снижение количества поползновений вьетнамцев заговорить со мной на английском. Закрадывается мысль, что человек, хотя бы минимально освоившийся в языке и культуре, сразу имеет какой-то особый вид, что ли,- и это нельзя ни объяснить, ни передать. Это принимается и понимается коммуникантами сразу…
…За одним столом с вьетнамской парой я оказался совершенно случайно: они вошли через вторую дверь и выбрали тот же столик, что и я, хотя было полно свободных. Мы разговорились.
-Ты из России? – спросила Ань по-русски. – Я жила в Курске семь лет!
-Да ты что! А чем занималась? – я поймал себя на мысли, что при разговоре с ней я замедлил речь и начал строить более синтаксически простые фразы.
(Ань своему супругу переводила, что именно мы обсуждали, если говорили не по-вьетнамски.)
-На “Курскхимволокне”. Я швея… Как же я давно не говорила по-русски!
-А-ха-ха! В чём же проблема? – я ехидно состроил глазки, зная, что сейчас услышу долгожданный ответ на свой провокационный вопрос. – Самолёт в Москву. И пожалуйста!
-И-и-и-и-и-и-и! – заверещала она весело. – Не-е-е-е-е-е-е-е! Сейчас во Вьетнаме лучше!
Я услышал, услышал этот ответ! Подозревал, читал об этом. Видел и понимал. Теперь – услышал подтверждение из первых уст.
Да, Вьетнам во многом выбрал развитие через эволюцию сложившейся командной системы, и пусть даже страна остаётся однопартийной и в какой-то мере тоталитарной: кому как не к простым вьетнамцам, вот таким швеям, и можно прислушаться? Они-то и есть лакмусовая бумажка общества. Они вернулись из России обратно на родину, потому что видят: своя же страна предлагает гораздо большие перспективы. И не какие-то абстрактные, замешанные на параноидальном патриотизме, а вполне осязаемые: быть дома и зарабатывать столько, чтобы жить (пусть и небогато) – ни в чём не нуждаясь…
Они распрощались со мной, взяли мой адрес и оставили свой, весело оседлали свой мотобайк и покатили дальше по делам…
…А я поплёлся в райончик выпечки и сладостей (в Далате всё компактно и тематически) – всё так же вымокая под дождём.
…Если не считать трёх-четырёх точек, к которым организованно привозят толпы туристов, то европейское лицо производит интересный эффект приятного узнавания: улыбаемся друг другу, приветствуемся.
Я стоял под козырьком и разговаривал по телефону с Натальей Кутырёвой: обсуждали новости – и начало участия моей мамы на её портале “Русский на пять”, и мои последние рассказы в спецЖЖанре Вьетнамомания, и последние новости в России (включая эти пресловутые разговоры про “неэффективность вузов”)…
По потокам перескакивают дорогу три молоденьких немочки. Смотрят на меня. Распознают под капюшоном невьетнамскую физию – и улыбаются, улыбаются. “Hallo, wie geht’s?” – il suffisait de te parler pour t’apprivoiser…
День, конечно, получился разгрузочный по полной программе: мы не попали никуда. С утра (ещё не было девяти) после фошечной я сразу вернулся домой… и вырубился на несколько часов, едва разобрав почту. Петро пошёл где-то пить кофе.
Сказался вчерашний бросок по городу: пешком мы протопали до далатской виллы (“дворец 3”) последнего императора Бао-Дая, где я тоже немного поработал и добавил себе в копилку сырового материала, потом мы покоматозили в кафешках.
-Я больше не хочу ходить,– заулыбался Петро,– ты вносишь в мою жизнь слишком много динамики. Я хочу тупо посидеть где-нибудь. Для меня гулять – это перемещаться из одной кафешки в другую…
-Ладно. Я тогда почапал. В три часа встретимся на аллее у рынка.
И я пошёл вокруг озера – имени поэтессы Хо Суан Хыонг… тропка в двенадцать километров, а то и больше… Потом мы неудачно сунулись (не ко времени) на вокзал Далата, осмотрели райончик университета и новую застройку… Когда же спустилась ночь, нас занесло на католическую службу в миссионерском храме Святого Сердца – миссии Сент-Винсента. Но то было вчера…
…Сегодня весь остаток дня в нашу крышу колотил дождь, и мы с Петром сидели в комнате, читали вслух про Вьетнам, перетирали последние новости – визит в Ханой Ведьмедева и этой… как её… ну главной нашей сосули… разбирались с картой Далата и с типами религиозных конфессий на территории страны…
…Из нашего окна видно, как где-то над крышами словно парит в ночном небе горящий красным цветом крест евангелической церкви.
14 November 2012. – Dalat (Vietnam)