Минувшим днем мой камерный оркестр пополнился скрипачом: Лешкин блеск в глазах я оценил сразу – как оценил сразу и найденные им исполнительские ноу-хау, которые непременно войдут в партитуру к «Кошке».
Чтобы организовать прослушку скрипачу, особо изощренных условий не требуется. Мы вылезли на Войковской и юркнули по темным и неприветливым дворам к ДК МАИ.
Лестничная клетка – лучше не придумаешь. Сев на ступеньку, я уткнулся в свой шарф, глядя, как Лешка проворно извлек из чехла уже далеко не самый новый инструмент… как натягивал смычок… как подкручивал колки…
-Что тебе сыграть?
-Сыграй то, что сочтешь нужным мне показать,– прожевал я и не ошибся: заодно и предпочтения услышать.
По ступеням – вверх и вниз, разливаясь звонкими реками, забираясь в дальние уголки и щелки, потекла паганиниевская «Кампанелла». Ярко, отчетливо, почти без злоупотребляемого многими портаменто… Смычок тихо оторвался от струн, и Лешка посмотрел на меня сверху вниз:
-Еще?
-Угумс…
Ми… ре-до-си-ля-си…
Я судорожно дернулся от знакомых звуков: «Либертанго» Пьяццолы… «Как же все легко и просто, Боже мой»,– съеживаясь и закрывая глаза, думал я…
Ре … до-си-ля-соль#-ля…
Даже не выходит за пределы гармонического минора – а все так пронзительно, чисто, как песнь какой-то прозрачной космической реки…
Ля-си-до… До-ля-до-ля-си…
Качание малой терции…
Си… До-си-ля-соль#-ля.
-Да! – резюмировал я. – Да!
И снова вспомнил, как Пашка Лясков в свое время мне метко резюмировал суть крайностей, лежащих в основе современных извращений «от ума»: «Не ориентируемся на классику? Говорят так потому, что тяжело хотя бы быть похожим на классику, а уж тем более превзойти! Вот и хочется абстракции! Как правило – впадающей в дикие крайности!»
5 March 2009. — Moscow (Russia)