Сегодня мы почитаем с подстрочником Мирона Бялошевского (1922 — 1983), чья одна из основных тем — евреи. Родился в Варшаве, где всю жизнь был почти безвылазно.
Собственно, видел то, что и описывает в текстах про гетто. Он считается одним из самых ярких, но несправедливо в тени Збигнева Херберта, Виславы Шимборской, Ярослава Ивашкевича и Чеслава Милоша. Посмотрите на его отточенные фразы и лексику, лезвием режущие образы и безапелляционные выводы, которые он не навязывает, но которые читатель делает сам. Само стихотворение — фрагмент из “Философии Воломина”. Воломин — местечко под Варшавой, где было организовано еврейское гетто.
Obecność niepewna (неуверенное присутствие)
W nocy lepiej widać kości (в ночи лучше видно кости).
Uliczka jak chuda kość (улочка, как худая кость).
(Inne jak kość z jej kości (другие — как кость из ее кости).)
Ona ma nawet tę stronę od śniegu (у нее есть даже снежная сторона)
odpolerowaną, szarą i wydziobaną w pory (отполированная, серая и выдолбленная в поры).
To nad nią babka ukazuje się (это над ней бабка показывается)
w swym porze – w okienku (в своей пóре — в окошке)
siwa – nie jak wrona od kości (седая — не как от кости вóрона),
ale jak drewniana od zegara kukułka (а как деревянная от часов кукушка),
bo kukułka wyskakuje na kościstym patyku (ибо кукушка выскакивает на костлявой палке),
a babka ma wdziobane usta po uśmiechu (а у бабки выдолбленные губы после улыбки)
i wystu, wykukuje niemo (и высту-, выкукивает немо)
swój czas pozasłoneczny (свое время позасолнечное)
wyłączenie z rytmu (исключение из ритма)
chudą kostkę niezgody (худую косточку невзгоды).
20 March 2016. — Saint Petersburg (Russia)