Skip to content

Зензухьт

Видимо, первая встреча Игоря Синельникова о Берлинской школе всех порядком сшугнула фильмом “на один раз” — таково было усреднённое мнение о “Притяжении” (“Sehnsucht”, 2006) Валески Гризебах (Valeska Grisebach). И поэтому лишь небольшой кучкой мы сидели и обсуждали Петцольда и его “Внутреннюю безопасность” (“Die innere Sicherheit”, Christian Petzold, 2000). И было что обсудить.
А я долго потом лежал в темноте и тишине — и думал. Понимал, что меня не устраивают ни завихрястые описания фильма, которые уже понаплодили пользователи в Сети, не устраивают и наши выводы в процессе разговора. Всё же там не девочка, не её любовь и не паранойя родителей — главный герой. Нет. Что-то не вяжется и всегда разрушается, если допустить одну из этих основных точек зрения. Получается демоническое накручивание структуры, умствование, которое не даёт ответа. И плодит теории заговора одна хлеще другой. А тем не менее фильм пронзителен с первой секунды.
И скорее всего прост в искомом ключе.
Пронзителен в своей подозрительности: почему мальчик-виндсёрфер, –спортсмен, комсомолец и просто чёткий пацанчик, — просит у девочки сигарету? И вот как раз в эту секунду понимаешь: главный герой — паранойя. Паранойя ЗРИТЕЛЯ. Петцольд вынуждает с первой секунды включиться в эту игру свихнувшихся родителей.
И зритель уже не может отмахнуться, он уже во власти заговора, он ищет скрытые смыслы там, где их нет. И теперь откручиваем назад и начинаем смотреть, не гоняя по пустой тёмной комнате чёрную кошку, которой нет. Смотрим холодно и без подозрения. Никто за родителями не гоняется, они никому не нужны, и это настойчиво показывают все сцены с полицией: до родителей девочки полиции нет никакого дела ни в одной из стран, где действие происходит, — ни в Португалии, где полицейский не задерживает их, а только в прихере смотрит и фигеет, почему человек, квартиру которого ограбили, убегает с балкона, ни в Германии, где машина их оказывается среди полицейских, которые, как ни в чём не бывало, разгоняют и ловят мигранток, ни в момент захвата Клауса, хотя там уже просто прямое отношение они к этому событию имеют и вертолёт летит прямо над ними.
Они едут куда-то, срываются с мест и бегут, но всё, что мы знаем, — лишь их подозрения. Ни одного факта нет. Это НАМ кажется, что неспроста их ограбили в Португалии, это НАША паранойя. А всё ведь просто: лишь придурь родителей заставила снять наличкой все деньги и положить их в камеру хранения на вокзале. Есть в банках всегда информаторы — естественно, их выследили и грабанули. Нам начинает казаться, что мальчик следит за девочкой и что он — какой-то там агент. Хотя всё ясно сказано: именно он указал на пустую виллу, рядом с которой живёт. Куда родители с девочкой и припёрлись. А он сам — всего лишь безработный сирота.
Родителей, совершенно ясно, преследуют фантомы их прошлого. И мы не знаем, какие. Что главное — это НЕВАЖНО. Но это лишь фантомы, которые в их среднем возрасте (слегка за 40) просто перерастают в ночные кошмарчики и фобии. Это их внутренние переживания, которые в какой-то момент заставляют думать, что все за ними следят и что их пытаются убрать. Но весь и фикус в том, что никому-то они не нужны.
И происходит то, чего они и добивались — они переходят черту по нарастающей: они сначала отжимают деньги у какого-то старого компаньона по тёмным делишкам, потом подставляют Клауса, которого взяли с поличным, а потом и вовсе втягивают собственную дочь в ограбление банка. И паранойя достигает предела в финале — когда чёрные машины действительно убирают изрядно вставших на пути параноиков. Будут версии — кто это: спецслужбы, не спецслужбы, мафия, не мафия, но ясно одно: вы сами себе и накликали. Скорее всего, шлёпнули их именно за Клауса. Он явно был из влиятельных авторитетов. Хотя тут спорно. Открытый финал, как и положено. Нераскрытое и нераскрываемое.
Девочка в конце выживает. Она встаёт и идёт по полю. Просветлённо так, как будто по коридору смерти с земли в пошлых сопливых драмах. И мне сначала думается: тривиально же. По размышлении и это стало ясно. Чокнутых родителей больше нет в живых. До свидания, паранойя. Я хочу нормальной жизни.

27 September 2015. — Saint Petersburg (Russia)