Афтепати – ох уж этот хаотичный гул глума, это непонятное и непонятое, что-то аморфное… завесой вздымающееся за испариной прошедшего вечера. Афтепати – то ли милая, то ли жестокая традиция оттянуть расставание, когда хозяева потушили свечи и распрощались. Афтепати – скрипящее и дрожащее «наливай», «насыпай», «накладывай». Афтепати – по-простому говоря, мутное и беспросветное, бесперспективное и всё равно кончающееся концом за-ве-черь-е…
Завечерье – «то, что буйствует вслед за вечером», крамоля своим неестеством и без того накопчённое небо. А всё потому, что лениво уйти, сложно потом собраться на новую вечеринку… Ибо так не хочется жить своим разумением и осознавать, почему вообще оно наступило – это завечерье. Почему вообще была развязка.
В бурном хмелю зайцу всегда кажется, мол, «я и волка победю».
Потому-то так легко и выбрать а-ля карт. Завечерье.
Это так трогательно – завечерье. Уже спеты все песни – а хочется драть глотку ещё; уже съедены все салаты – а чрево не насытилось; ещё недопиты бутыли – а ты уже пьян, но до тошноты тянешься лить в себя снова. Ведь это завечерье – постфактум недоеденного, апофеоз недомятых пив, медальоны натянутых улыбок, кажимость истинности, неистинность любой кажимости.
Вечеринка по забвению воспоминаний. Сонм страждущих непонятно чего, непонятно зачем и непонятно о ком. Они плохо знают друг друга – и ещё меньше различают свои размытые черты в пьяном угаре, но все вместе, словно за репку, оттягивают стрелку часов – лишь бы только замедлить её ход, остановить мгновенье – оно так прекрасно, это завечерье.
Здесь празднуются искажённые подражания, здесь рвутся рубахи самохвальства, здесь царит ярмарка ничегошеньства, а под дыщ-дыщ вертится дымная пляска на раздавленных сердцах Данко, чьи светляки всё равно по ночам встают, словно неугасимые напоминания тем живущим сердцам, которые умеют наступить и уничтожить, бросив самих же себя – в угасающее завечерье.
Хозяева сядут в поезд, взойдут по трапу на корабль, предъявят посадочный талон на самолёт. И сверкнут новые облака. А там, на земле, позади… останутся бушевать завечерья, где будут силиться забыть. Просто что-нибудь забыть. Неважно – что. Где будут доплясывать – это жгучее завечерье.
…И приходит за любым завечерьем больное, похмельное утреннее протрезвение.
10 July 2012. – Moscow (Russia)