Skip to content

Эта нежданная Решма

Решма – пожалуй, первое на моём путешественническом пути по России село, которое производит неудручающее впечатление и положительный шок. Тут сказывается близость крупного медицинского центра всероссийского значения, куда съезжаются люди не самых мелких мастей.

(Сейчас, говорят, тут отдыхает какой-то перец нафуфыренный – автор книжек по медицине: все прыгают вокруг него с каким-то пиететом, хотя никто его не видел, потому что его простым смердам вроде нас видеть нельзя. Кушать он ходит в отдельный банкетный зал. Как будто человек, написавший книги, чем-то отличается от грузчиков или медсестёр. У него те же две руки, две ноги, и чёртову медицину он вроде как должен был изучать для помощи всем-всем-всем, вроде как должен был давать клятву Гиппократа, но это не случай России, хуле. У нас если кто из говна вылез, то остальных имеет право презирать, как последнее отрепье…)

…Итак, я обкатывал велопрограмму по Решме.

Мы перетаскивали велосипеды через тот самый мостик, про который так самозабвенно рассказывала тётенька на теплоходе, безбожно спотыкаясь в тексте на каждом слове, словно экскурсионную подводку она видит впервые: «Это Мост Влюблённых, с которого непризнанные возлюбленные бросились в воду…» Ну и дальше ересь в том же духе. Надо видеть этот мостик вблизи: десяток брошенных через воду листов железа, которыми заменили сгнившие хренову прорву лет назад брёвна. Если с него шибануться вниз, то на тот свет попадёшь вряд ли, а вот на стол к травматологу со множественными переломами или в дурку за попытку суицида – это пожалуйста. Потому как с высоты в три с половиной метра фиг убьёшься: «Что же вы так убиваетесь? Вы же так не убьётесь!»

Нам навстречу шли парнишка лет четырнадцати с девочкой – ну, естественно, уже за ручку.

-Ой, а вас откуда столько?

-А мы из секты, которая тут сейчас неофитов тренирует,– отвечаю я. – Едем знакомиться с Решмой.

-Ура! Пополнение! – восклицает он, и мы все грохаем со смеху.

У нас население шутить не умеет и не любит («Я сам не шучу и другим не дам!»), а здесь внезапно такая раскрепощённость…

И первая беседа с жителями не обманула: село поразило открытостью, ибо впервые не то что в малом городе, а в посёлке, в котором все друг друга на пересчёт знают, на нас никто не обратил внимания, а если кто и обращал, то с удовольствием рассказывал обо всём. Когда я в одиночку на следующий день приехал снимать и фотографировать, утрясая полученные впечатления, никто не хмурил брови на чужака: все просто смотрели с приветливым любопытством. Или просто проходили мимо: мол, каждый занят своим делом.

(Когда в Болотниково я привёз французов, смотреть на меня и на них сбежалась вся деревня.)

Итак. По крутой дорожке мы взбираемся на холм, где расположено село Решма. На самом деле это не Решма, но село Нагорное. Решмой его стали называть в исторических целях после того, как от затопления Горьковским морем Волга вышла из привычных берегов и поглотила старинный городок, который выдержал напор пана Лисовского и войск Лжедмитрия. В 1609 тут позажигали поляки – порезвились от души, спалив и Решму, и Кинешму. Село отстроилось, но навсегда пало под натиском сталинской машины, произведённой нами же самими.

(Сразу вспоминается Калязинская колокольня и слова Солженицына о том, что стоит она теперь посреди воды, как памятник недобитой России, которую жгут, уничтожают и топят, а она всё равно вылезает наружу…)

Вместе со старой подгорной Решмой ушло в прошлое и её удивительное, судя по описаниям и уцелевшим фотографиям, архитектурное наследие, которое могло быть не менее уникальным, чем Кинешма. Но и в том, что видим в Решме мы сегодня, поражает возможность посмотреть на срезы архитектуры и культуры с восемнадцатого века по самое последнее время.

…Макарьево-Решемский монастырь стал приятным и самым большим сюрпризом. Мы стояли на  травке перед оградой и рассматривали руины зимней церкви (Воскресенский собор, примерно 1754). Я расспрашивал своих спутников о том, как определить по виду – где церковь зимняя, а где летняя.

Вдруг из-за ограды выходит худощавая дама в антипчелиной накидке на голове… И моя первая мысль – по опыту общения с православной культурой (точнее – с православным бескультурьем) в Серпухове, Волоколамске, Нижнем Новгороде, Москве и Киеве: щас погонят. Пусть даже мы попросту стоим не на территории храмов, а снаружи. Ведь мы тут пятнадцать велосипедов пригнали…

-Ребятки, проходите сюда.

Опа, фигассе. Я смотрю на даму в накидке.

-Вы уверены? Мы же вроде как… это… на велосипедах и в шортах.

-Ну что же теперь поделаешь. Современный мир такой – от него не отмахнёшься.

Я смотрел на неё и не верил своим ушам. И такое я слышу не в прогрессивных крупных городах, где наши церковные саны так же прогрессивно рулят на мерсах, переезжая людей и скрываясь с мест преступления, трахаются в банях с молоденькими обоего пола, блистательно владеют Фотошопом по части ретуши часов, завозят нелегальный кагор и судятся заочно за квартиры в Доме на набережной, а тут – вдали от городов, где патриархальность должна быть куда как более устойчивой.

-Давайте я открою вам храм и покажу его. Проходите – не стесняйтесь.

-Точно? – я всё ещё в растерянности.

-Ну конечно! Вы же наши гости!

-Понимаете… просто не все так мыслят по-настоящему прогрессивно, как вы.

И сестра рассказала нам всю историю – от основания монастыря Макарием до его ухода из собственной обители и советских дней.

Данные о застройке очень разные. Одна из сестёр утверждает, что храм относится к шестнадцатому веку, наша проводница говорила про восемнадцатый, хотя я как раз и тот, и другой отнёс бы к семнадцатому веку, ровно к моменту начала строительства бесстолпных храмов при Никоне. Макарий сам ушёл из обители, основал ещё несколько похожих монастырей, а храмы в советское время были переоборудованы под овощную базу. На стенах летнего храма, который только недавно обтянули рабицей против лазания внутрь, вероятно, долго ещё виднелись фрески, но на обезглавленных барабанах куполов уже давно облюбовали себе место молодые деревца.

Кладку делали на совесть – и тут не упрекнёшь предков: столько времени без какого бы то ни было ухода, а межкирпичная спайка медленно и нехотя поддаётся времени. Это могла быть самая настоящая жемчужина крутого волжского берега – но на кой дьявол нам наша собственная история?

Сестры молятся о том, чтобы кто-то помог восстанавливать храмы, но, увы, всё в стране сделано самой же РПЦ так, чтобы люди ненавидели структуру как данность и чтобы понятие «пожертвование на приход» (как в католицизме «парафиальные взносы») воспринималось в штыки. А какую ещё можно получить реакцию, если кроме ненависти батюшек по отношению к прихожанам ничего не видишь и впервые сталкиваешься с адекватным отношением за столькие годы и мотания по стране, и таскания людей с прогулками и экспедициями…

Остальные корпуса монастыря не дожили до наших дней, как не дожила и звонница. На новую (можно сказать – декоративную приставку) я поднялся сам и попробовал колокола. У некоторых западал язычок, и звук становился похож на треснутый стакан.

-А народ не сбежится в переполохе? – спросил внизу Андрей.

-Нет, у нас сюда приходят играть и тренироваться часто.

Ёшки-матрёшки. Вспомнился кариллон в Ричмонде…

-Пройдите сюда. Смотрите, какая у нас новая трапезная с видом на Волгу. Жаль, что мы не знали о вашем приезде. Мы бы вам накрыли скромный наш ужин. Вы здесь надолго?

-Послезавтра уезжаем. Но мы будем проводить семинары тут часто.

-Ну так вы если так же приедете на экскурсию в Решму, то сообщите нам – мы вас встретим как положено…

Я себя ущипнул, но не проснулся. Это было наяву… Нашему визиту были рады – и где? В православном храме! – в нашей родной и собственной культуре. Оу. Что-то в мире точно где-то свихнулось. Никак в районе Решмы ещё и магнитно-почвенная разломная аномалия в земной коре.

На въезде в село начинается убитая асфальтированная дорога, из-под которой пробивается неподвластный времени Екатерининский тракт: выложенный в восемнадцатом веке булыжниками, он стоит до сих пор, практически не нуждаясь в ремонте, а поверх него вваливают асфальт, который покрывается трещинами и колдоёбинами через два года. А тракт лежит тут уже не первое столетие. И ещё простоит столько же.

-Ну а что ты хочешь,– вставил реплику Андрей. – Один медицинский центр отказался устанавливать у себя наше оборудование. Они нам прислали письмо с мотивацией, что «больница располагается в ветхом и аварийном здании 1985 года»…

Вот-вот. А въезжая в Решму, слева сразу видишь за деревцами симпотяшные одноэтажечки,– их тут много таких, родственных по стилю и по времени,– в которых располагаются корпуса врачебной практики села. Это характерный красный кирпич конца XIX века – с орнаментацией, столь свойственной той эпохе: «перепады уровней» самих кирпичных кладок. И больше ничего. Как мало нужно, чтобы придать внешнюю воздушность конструкциям. Чуть дальше и по правую руку – белые корпуса другого бывшего монастыря. Сейчас там располагаются местные администрация и школа коррекции.

Выполненные так же в точности в характерном стиле конца позапрошлого столетия, выбеленные кирпичные стены корпусов также хранят печать изощрённых кирпичных кладок.

Не мог здесь не отметиться и конструктивизм. Село было, видимо, богатым всегда, раз здесь могли строиться кирпичные здания. Простое приземистое одноэтажное здание, которое, тем не менее, характерно говорит обо всех стремлениях эпохи. И главное – равенство всех со всеми, ровно та самая идея, которую романтики и певцы революции стремились воплотить в новом стиле архитектурного мышления. Оно и должно было стать той самой унификацией, объединением и уравновешиванием села и города. Напротив конструктивистского здания стоит не менее любопытный образец – но уже поздней советской эпохи: школа, которая полностью повторяет объёмы, линии и вообще стилистику конструктивизма, но в характерном мутном серо-белом кирпиче.

И, конечно же, полные изобретательности и изощрённости резные наличники на окнах деревянных домиков – моя слабость и любовь.

Кстати, в России мало встретишь таких ухоженных и приятных сёл, как Решма. Здесь на улицах люди здороваются с незнакомыми – с нами в конкретном случае. И было приятно обкатывать здесь, далеко-далеко от крупных городов, новую архитектурно-историческую велопрогулку – хотя в первый раз по понятным причинам у меня было достаточно неточностей и ошибок.

Посмотрим, что получится из мысли Андрея о том, чтобы именно здесь сделать базу тренингов. Если получится – значит, потащу народ на великах по Екатерининскому тракту ещё и ещё раз…

Во всяком случае, ближайшая планируется на 7 сентября 2012… Но – человек предполагает, а…

5 July 2012. – Reshma (Russia)