Skip to content

Кипеж и реальность

Когда-то манифесты, которые поэты и художники бросали в кафешках, выходили на мостовые и начинали жить своей жизнью. Поколения были такие – не обмельчавшие: мыслили в масштабах Вселенной. Артистический же кипеж в наши дни больше напоминает барахтанье в самостийных лужицах, где каждый, словно оберегая свою породу, отгораживается от внешнего мира и потенциальных почитателей (друзей, последователей…) всякого рода «измами», «логиями», «пóстами», «нео» и «квазиями».

Назвать себя художником всё-таки ещё не значит стать им. Наверное, всё упирается в преемственность, которая может строиться только на традициях. Именно они транслируют не просто базовые универсалии культуры, не просто позволяют придать ценностный (аксиологический) вектор не просто любому нашему действию, но и закладывают, как ни парадоксально, вектор изменения. В нашей культуре отторжение преемственности привело к той самой интеллектуальной и артистической пустоте, на которой мы оказались в начале двадцать первого века.

Возможно, это ещё связано с тем, что не так давно Сергей сформулировал в виде вопроса: «Есть ли точка возврата от нынешней «клюквы» к подлинному возрождению народной культуры?»

Вопрос не столь наивен, как кажется: уничтожение исходного материала, на котором строится генетическое восприятие нами культуры, истреблено либо заменено матрёшками в переходе или бабой Катей в Мухосранске, которая в ответ на просьбу спеть старинную песню горланит «Виновата ли я?»

Пустота заполнена плохой массовой культурой, а на элитарной лежит печать местечковости, ввиду исключённости из мирового контекста.

Подлинный же обмен и симбиоз культур не приобретаются со страниц книг и с экранов монитора. Тут возможно и нужно только прямое соприкосновение. Которого мы лишены в большей своей массе. Разница между доступом к культуре и чтением о ней такова же, какова разница между железнодорожным переездом и соответствующим знаком: субститут, заместитель, скорее служащий для референцирования, но не для воздействия.

Между референцией и воздействием и лежит та самая связь, которая разделяет «знание» и «чувствование». Мостиком же перехода является прямой опыт, без которого нет ничего. Кризис нашей культурной идентичности заключается в оторванности от взаимного обогащения и образованности с вековыми традициями. Мы всё высасываем из самих себя – а это долго продолжаться не может.

Предварим возможный политический перекос: общее крушение культурного потенциала не зависело от смены или затвердевания системы. Проблема глобальна, а не локальна. Как на Западе, так и в России блеснула золотая эпоха 60-80-х ХХ века: блистательный кинематограф, эстрада, рок, мультипликация, театр. Далее – провал. И как бы новые течения ни кричали о себе, надеясь на аксиому «Факт – ничто, комментарий – всё», ни одна современная арт-тусовка не дотягивает даже близко по уровню до того, на чём росли наши родители.

Основной задачей для современной русской культуры является её постепенное возвращение в мировой контекст. В противном случае нам не преодолеть убожество нашего взгляда на мир.

Вспомним, что мы живём в эпоху гипертекстовых связей. И свои великие творения, пьесы, театры, стихи, статьи у нас не появятся до тех пор, пока нет понимания, что же вообще делается где-то ещё. Ибо при положении исключённости из контекста мы не готовы сами оценить банальность или оригинальность творимого: сделанного ранее не делай, а многим кажется, что они несут чуть не последнее слово. А для этого надо много не просто знать, но – прочувствовать. Граница эмпирического опыта отсутствует у большинства вследствие оторванности от культурной компетенции.

Сейчас только так можно по-настоящему не потерять свою идентичность; миф же о вреде глобализации – преувеличен. Он пугает только в силу того, что человек не готов им пользоваться: «Есть недостаток? Сделай его своим достоинством!»

Произошло смещение связей между элементами на планете. Если раньше всё было европоцентрично, то сейчас стало ясно: нужно адаптироваться к этим самым связям, иначе же губит именно нежелание эти связи установить.

Проще говоря, чтобы сохранить себя, нужно увидеть свою общность с другими какими-то элементами на ином краю Земли, раз уж все эти элементы стали видны, как на ладони. Выражаясь языком гипертекста, тем сильнее культура, чем больше ссылок на неё возникает при упоминании о других артефактах, явлениях и т.д. То есть задача заключается как раз в том, чтобы при пресловутом разговоре о Новой Зеландии была возможность гипертекстовых КУЛЬТУРНЫХ переходов к нашей культуре.

Только в ней мы находим:
– преодоление застоя в культуре;
– нейтрализацию страхов за собственную культуру в глобализации;
– обеспечение притока новых эмпирических впечатлений в контекст культуры;
– повышение общего образовательного (компетентностного) уровня сограждан;
– вследствие повышения искушённости – естественный отбор того творимого материала, который подаётся на суд общественности.

Это и есть связка со всем миром. Глобализация видится страшным зверем только тем, кто боится эту махину использовать себе в плюс.

18 May 2011. – Moscow (Russia)