Skip to content

Прощание с Кеце

Когда на Серёгину лекцию о фронтовой поэзии записалось лишь четыре человека, нашей блаженной троице (то бишь плюс ещё и ) стало ясно: первый прочерконский сезон закроем необычайно весело… Особо веселило, что сие несметное множество записавшейся публики включало и вашего покорного слугу, который ну никак не может жить без лирики про сороковыя-роковыя.

…За час до начала мы ввалились в КЦ – культурный центр типа… (А у кого кеце много, тот может носить малиновые штаны, ку!) В Кеце нас не ждали. Под тихой книжной пылью вперемешку с песочком, сыплющимся с капитанских дочек раздатки года как раз сорокового, зал стоял такой тихий-тихий.

С порога из-за стойки, как всегда приветливо, сквозь зубы процедила знакомая старушенция:
-Ссть.

Начало было многообещающим. (Это она, как выяснилось получасом позже, всем гостям полгода отточенной европейской формулой и тычком пальца указывала, где нас искать: «Эти, что ли, которые? – Там они!»)

К «этим-которым» выплыла директриса Кеце. Милость на гнев в Кеце сменили уже давно – ещё когда на премьере пьес мы сцапали не свой чай и сахар: Кеце разорился грамм на сто. (После столь страшного иНциНдента при нашем появлении на шкафу вывешивалась грозная табличка: «ШКАФ НЕ ОТКРЫВАТЬ!»)
-А мы вас и не ждали!
-Что вы говорите! Как приятно слышать! – отвечаю я. – А Сергей вроде как лекцию специальную подготовил. Вкалывал. Для вас старался. Не такой он и фанат всей этой лирики.
-Знаете. Вообще-то мы ожидали, что у нас будет двустороннее сотрудничество.

Ай, думаю, ты моя лапа! То-то мы, за час до этого договариваясь с новым арт-пространством, с полуслова поняли друг друга, говоря про «стратегию win-win». И уговор был заключён за пять минут.

-А какое же оно было? – ехидничаю уже открыто.– Чем же мы так провинились? Мы вас, понимаешь, отрекламировали на всю Москву! Сколько народу узнало, что «эти-что-ли-которые» тусуются именно у вас? Сколькие приходили на наши вечера? – вспомните-ка!
-Вот именно! К вам – да! Но к нам-то потом не ходят, только к вам!

Пфф, кто ж ещё виноват, как не мы, что от яркости и интересности прочерконских сходок Твардовский вовсе не обязан автоматически тоже стать ярче и интереснее… В наших силах была только огласка, где, но уж никак не привлекательность их твардовщины.

-Ну а то, что делаете вы… это вообще… просто ужас… Вы что в прошлый раз тут устроили?
-А что мы устроили? – я уже скатился в сарказм, строя дурачка. – Вы это про дискуссию о живых картинках, что ли?
-Да! И про ролики с голыми мужчинами (Олег Кулик и Герман Виноградов. – прим. моё), и про ваше это действо!
-А-а! «Отдери меня!» и «Игра в тридцать одно»!

На словах «Игра в тридцать одно» директриса побелела как мел. Вона как! Перепужалися, в штаны наклали – госучреждение как-никак! Безнадёжно проформалиненное и отсталое. Гиблое. Как мы ни пробовали совершенно искренне вернуть жизненность этим самым «библиотечным пространствам», где старые мегеры шипят «книги не трогать!»

Короче, нас выперли.

Да и на лекцию о фронтовой поэзии, ясен пень, не пришёл никто. Час мы устанавливали проектор; четверть часа Серёга пялился на экран, где мерцал форзац его презенташки – фронтовой слайд с бабахом из какой-то то ли гаубицы, то ли ещё какой базуки; ещё потом четверть часа мы всё это счастье демонтировали.

-Сделайте же, чёрт подери,– резюмирую я директрисе,– социологический вывод: если наши творческие встречи имеют рейтинг от 18 до 40 человек, может, всё-таки в этот раз дело в теме, которую мы делали по вашему заказу?
-Но вы нас даже не предупредили!
Что это поменяло бы, я не понял. А ещё мне такое заявляет человек, который лично согласовывал время и тему да знал адрес нашего сайта: ну как из двадцатого века вылезла, ей-Богу!

И тут вплывает ещё кадр – Герасимус. Тащит документы об официальной регистрации нас как команды. А мы как раз собирали рюкзачки на спины.

-Чего такое? – первый же его вопрос.
-Всё. Цирка не будет: у слона диарея. По пещерам, кроманьонцы. Первый сезон закрыт. Первого апреля 2011 открываем второй.

Директриса семенит сзади.
-Ну… может, вы проведёте всё-таки мероприятие для наших ветеранов в мае 2011?
Мы переглянулись и остановились:
-Ветераны, да – это святое. Для них будет творческое поздравление от всей команды по высшему разряду.
-Хорошо… Мы их соберём…
-Но теперь это – только для них. Для вас – мы отстарались сегодня. Да и прошлого раза, когда нас откровенно выставляли за дверь, нам хватило выше крыши.

За нашими спинами ровно та самая тётечка, что после прогулки по брежневским дворикам в сентябре 2010 ахала-воздыхала над нами и хвалила, подчёркнуто громко клацала кнопками, гася свет.

-До свидания,– говорим мы ей с улыбкой.
-Дссдънья,– и щёлкнула последним выключателем.

Мы вышли на улицу. Тут же все трое сложились пополам в истерическом хохоте.
Герасимус шёл сзади, покачивая портфелем:
-Чёрт, народ! Когда я с вами, у меня такое ощущение, что в детстве вас всех троих уронили или чем-то крепко стукнули!..
-А то!

…Мы ржали, как кони, и направлялись в Му-Му пить кофе: первый сезон был закрыт.

27 March 2011. – Moscow (Russia)