Skip to content

Ступеньки, сдача и сбыча мечт

-Что у нас тут было в прошлую субботу! – начала разговор мама, откупоривая привезённую мной полуторакилограммовую пачку стирального порошка.
-Что такое? – немного переполошился я.
-Приходили сбивать снег и сосульки с крыши.
-И что?
-Ну что-что… Продырявили крышу, заодно спёрли с лестничной клетки батарею, а пока её волокли, расколотили все ступени в подъезде да чуть не избили соседа Вовку снизу. Сосульки, правда, так и висят. Только ещё больше стали, потому что при оттепели вода льётся сильнее. И крыша у нас теперь, как сито.
-Весело у вас тут… Ты мне вот что скажи – на кой я чёрт из Москвы пёр тебе этот порошок? Может, сгущёночки надо было притащить, колбаски там?..
-Десять кило гречки лучше.

Мама, как смешаровская Совунья, порылась в закромах, извлекла внешне такой же в точности пакет и открыла его передо мной:
-Любуйся. У меня давно было подозрение, что тут у нас подделку продают.

Я уставился на содержимое. В привезённом мной пакете крупинка к крупинке, с цветными гранулками красителей-отдушек лежал белоснежный порошок; а в том пакете, что извлекла маманька, лежала сероватая комкообразная масса, липкая и довольно мерзенькая на вид…
-Мндя… – почесал я в задумчивости репу, осознавая, как уже далеко был вчерашний вечер, когда я вошёл в купе и поставил сумку на диван…

…Поезд качнулся, поплыли прочь московские огни. Я стоял посреди купе и разворачивал одеялко, мурлыча что-то себе под нос в предвкушении очередной бессонной ночи и вывихнутой к утру шеи, потому как спать всё равно в ночных поездах не могу,– хоть ты мне ортопедическую кровать подай. Романтический тумс-тумс колёс не убаюкивает – и млею я от него только пока он в стихах да песнях.

Открывается дверь в купе, и на пороге появляется девушка: вся с иголочки, улыбчивая, волосок к волосочку, накрахмаленный воротничок стоит, будто в шестнадцать лет:
-Добрый вечер, вас приветствует фирма Транс-что-то-там… Я буду вашим проводником на время поездки до Нижнего Новгорода. Наш поезд прибудет на конечную станцию…

Поворачиваюсь к девушке и, глядя на неё в упор, застываю вместе недоразвёрнутым одеялом в руках. Пытаюсь понять, с какой луны она свалилась или же в каком мороке я блуждаю.
-Что? – переспрашиваю я, тряся гривой. – «Если мне что-то потребуется… я – что? Могу… не стесняясь обращаться к… вам?»
-Да, конечно. Мы всегда к вашим услугам.

Оборачиваюсь к единственной соседке по купе:
-Ничего не понимаю. Я точно в России – или со мной просто говорят по-русски?

Девушка улыбается. Зарделась:
-Конечно в России! Добро пожаловать на поезд «Нижегородец»… Если я могу попросить – пожалуйста, ваши билеты…

Если я могу попросить… Одурев окончательно, неуверенным жестом подаю билет, а потом ещё минут пять отхожу от шока. От положительного – впервые за многие годы в собственной стране. Со мной поговорили – и как поговорили, вы слышите? По-человечески!

Душа воспарила. Ура! Мы тоже становимся цивилизацией! – и мои мечты уносились к верхней полке по акции за полцены да неслыханным надеждам! Я сел у окошечка, вглядываясь в ставший внезапно таким приветливым пейзаж за ночным окном. Нет! Не всё потеряно! Мы – от Москвы до самых до окраин… Мы ещё! да мы! да все мы!

Хотелось танцевать, петь что-нибудь жизнеутверждающее (вроде «Мы лежим с тобой в маленьком гробике…») или даже написать стишок!

Наутро та же милая девушка, провожая из вагона в Дзержинске, хоть и заспанно, но пожелала приятного дальнейшего путешествия… Сжимая в руке сумку со своим барахлом, я полной грудью вдыхал запах сказки, которая вот-вот должна была разразиться над нашей исстрадавшейся нацией: смотрите, люди! Мы будем такие радостные и вежливые, счастливые и незлобные… вот они – уже по-настоящему светлые дни даже среди зимы, по-настоя…

…Оглядевшись по сторонам, я понял, что такси ждать бесполезно: пурга всё замела, в округе – никого. Откуда-то полз сонный троллейбус, и я, едва не звезданувшись башкой об обледеневшие приступки, водрузился на заднюю площадку. Упс… Вытащив кошелёк, я обнаружил, что у меня с вечера остались только пятисотки и одинокий двадцатиевровик…

-Выходите из ваго-о-о-о-она! – моя очумелость от трёхчасового сна развеялась, как хмель при виде медведя или полицейского (да-да, мы же цивилизация!). – Я сейчас остановлю тролле-е-е-е-ейбус, он никуда не пое-е-е-е-едет!
-Сейчас выйду, подождите… Извините, я только приехал, у меня просто нет других денег сейчас.
-Я только что рабо-о-о-о-о-отать начала! У меня не-ет сда-а-а-ачи!

Чья тут вина, что у кого-то нет сдачи, мне объяснило более чем красноречивое объявление, вперившееся в глаза: «Отсутствие разменной монеты недаёт право на бесплатный проезд».

Привет, матушка Россия!

Спустился из вагона, махнул рукой в сторону таксиста, который, видимо, увидев мой исключительно бомжарский вид (ну на кого ещё я могу быть похож, правда?), даже не отреагировал и покатил мимо.

Я остался стоять с тяжеленной сумкой посреди спящего города, выдохнул почти с облегчением. Всё такое родное, российское,– ну куда нам от этого, братия, ну куда, скажите? Не-е… мы себе изменять – ни в коем случае. Это они там в своих германиях нехай выёживаются, а мы быдли, быдлим и будлим оным! Ша!

-Слава Богу, всё на своих местах… А то я уж тут не пойми чего себе понадумал!

Отмахнув от носа газы с заводов да закусив остатком вечернего морока, я побрёл вверх по улице к дому, к расхераченным ступенькам по которым ныкали батарею…

6 March 2011. – Moscow (Russia)