Я дожил до тридцатника, не проработав ни дня. В том смысле, в каком «работают» все остальные. Я не приходил к девяти. Не уходил в полночь. Я всегда преподавал, иногда переводил, иногда организовывал какие-то театрально-музыкальные мероприятия. Чем, собственно, занимаюсь и сейчас…
…И был только маленький-маленький кусочек жизни, между десятым и одиннадцатым классом, когда полтора месяца я – работал. Июнь и июль. Я приходил к семи и уходил в три пополудни. Славное было время. Пятнадцатилетний щенок, дабы не тосковать на летней улице, вкалывал санитаром транспортной бригады планового отделения в больнице скорой помощи.
Там я и получил первый урок цинизма. Нас всегда привечали хирурги – смотреть, как режут и пилят больных: как знать, может, среди нас, мелких,– будущие младшие коллеги. И был там урологом отец моего тогдашнего одноклассника – Молодцов.
Когда мы с Каталевским вели больного на резню, нашей обязанностью было ещё и успокоить: мол, ничего страшного, что отрежут – пришьют обратно, что не пришьют – кошки съедят. Не пропадёт. Больные тряслись, хотя сами постоянно требовали у хирургов – «лечить» и «ну хоть что-нибудь отрезать».
И вот однажды привезли на урологию огромного мужичару – лет под пятьдесят, но фигурища просто впечатляющая, особенно в глазах мелкоты по пятнадцать – семнадцать лет. И трясся он по дороге не меньше, чем семидесятилетняя бабка.
Хирурги и анестезиологи, как и полагается, встретили вошедшего в операционную постными лицами (ну знаете – такие, как на похоронах у всех неродственников и большинства родственников, особенно тех, кому наследство перейти должно).
-Больной, ложитесь. Анестезия – это не страшно. Не переживайте, всё будет хорошо,– сдержанным голосом жреца говорит Молодцов, готовясь к ритуалу около умывальничка и корзинки с тальком. – Сейчас укольчик. Ниночка, всё готово?
-Да, Анатолий Иванович.
-Хорошо. Не бойтесь ничего.
Больной кружится в вальсе усыпляющего наркотика, и, скорее всего, черты нависших хирургов, медсестёр и прочей нечисти перед ним растворяются в беловатой дымке.
-Больной, всё нормально? Вы уснули? – тихим и почти отеческим голосом спрашивает Молодцов.
-Бя… убубубу… – что-то бубнит больной и проваливается в сон.
Молодцов готовит трубку, которую вскоре сунет в причинное место мужичаре, снимает с него штаны и – обнажает охеренных размеров кукан. Его лицо проблёскивает счастливой улыбкой, он поправляет перчатку, хватает орган, обнажает таких же офигенных размеров головку и, потрясая ею перед медсестричками, со смехом спрашивает:
-Ну что – кто первый приложится?
Медсестрички краснеют под масками – и хихикают. Молодцов вставляет трубку в письку и громогласно возвещает:
-Слушайте свежий анекдот. В одном морге…
24 January 2011. – Moscow (Russia)