Предвечерье
Ленинградский вокзал, Москва
Мы не просто отвыкли удивляться. Мы устали удивляться. Мы не успеваем удивляться. Мы боимся удивлятся. Чтобы удивиться в наши дни, надо слишком много знать и слишком хорошо чувствовать пространство вокруг себя, слишком чутко относиться к каждому его феномену, дабы быть готовым опознать его как выбивающийся из привычных категориальных рамок.
Торнадо ощущений и событий, крутящее нас вихревыми потоками, настолько велико, что не получается даже сконцентрироваться на отдельных элементах сводящего с ума калейдоскопа. И зачастую то, что происходит сейчас, всплывает полнокровным концептуальным осознанием чуть ли не годы спустя: как путешествие из Москвы во Владивосток в 2003 году, когда из окон поезда я пропитывался гигантскими масштабами страны, нахлынуло реминисценцией только три-четыре года позже…
Так и бред моего детства – далекий Хельсинки, мечту о котором необъяснимо мне впитала молочная кормилица-вепска,- уже совсем близко. Я стою на Ленинградском и ожидаю как всегда опаздывающего Ивана, но понимания, что язык страны, который я начал учить еще десять лет назад, скоро зазвучит знаааменииитой распееевной муусыкоой ваакруг, пока еще нет.
Гиперреальность происходящего. Гиперреальность воспринимаемого.
Я верчу составлявшийся мною разговорник – проверим в деле. Попрактикуем финский. Увидим все то, что я так страстно расписывал в “Эссе о Финляндии”.
Но внутренний психический детектор не справляется с усвоением пищи: я еще сижу рядом со Львом в муромском кафе, еще перевариваю все, что мне к диссеру говорил Марклен…
20 March 2009. — Moscow (Russia)