После того, как в “Ласточке” меня заловили степиковские зрители и студенты, читателей, живущих постоянно в Дзержинске, прибыло. Так что не обессудьте и не обижайтесь, но.
Хотел я выйти прогуляться. Пусть у меня тут писательский ретрит — ну не все же дни просидеть взаперти. Я утомился тупить в экран, ковыряясь в черновиках. И уже бодренько так собрался пойти погулять — и даже ж, божечки-кошечки, покататься на транспорте по городу, “осмотреть из окна троллейбуса” (трамваи уничтожили давно: об этом событии, пусть и противоречивом, Михаил Аронович (Михаил Аронович) писал много и в режиме реального времени). Всю мою охоту отбил вид из окна.
-У нас климат такой! — говорят мне.
–Инвестиционный и политический, — всегда хочется ответить мне.
***
Про город ведь тоже можно сказать, что по нему — “вязко передвигаться”. Чего хочется всеми силами избежать. Откуда результат: живя в таких условиях, невольно захочется оградить себя какой-то виртуальной зоной комфорта. Своя квартира, салон автомобиля, гараж, сарай — а в остальном хоть трава не расти.
Откуда два следствия — приводящие к порочному кругу: мне не хочется выходить на улицу, потому что город вязкий и неприветливый, а город остается вязким и неприветливым, потому что никто не предъявляет прав на городские пространства.
Это и есть лучшая среда для размножения бактерий вида “voricus banditicus” и “vatnicus politicus”. Вы спросите — какая связь? Да прямая. Пока все сидят по своим норам, в которых — каждый делает это в силу своих финансов и талантов — худо-бедно очерчивается личная зона, бактерии пользуются бездвижностью внешнего городского пространства.
Когда транспортная структура разрушается по образцу Дзержинска Нижегородской области — это чуть больше, чем спланированный шаг по рейдерскому захвату сфер контроля за денежными потоками. Это и продуманный шаг ограничения передвижения горожан.
Расстояния в два-пять километров начинают психологически казаться “непреодолимыми”. Что на руку. “Останусь дома, нечего там делать сейчас”, — притом неважно, неубранный ли это снег или потоки размытой грязи после дождя.
Заметили, как я все хожу по этому заколдованному кругу? Это что, беда с логикой у автора — или? Или.
Чтобы выйти из своей зоны и объединиться с другими, мне нужна приветливая городская среда; чтобы городская среда была приветливой, ее нужно использовать постоянным наличием общественных событий в ней.
Бактерии очень быстро адаптировались: научились внедряться в общество и паразитировать на нем. На чувстве “мне-западло”. Мне западло выходить и что бы то ни было делать в таких городских условиях. Мне западло поддерживать другого, потому что он не входит в очерченную мной зону. Мне западло интересоваться проблемами других, потому что моими проблемами не интересуется никто. Мне западло ехать в паршивом транспорте на место сбора общегородской акции. Мне западло. Просто западло по жизни.
Для западной традиции любое городское событие, включая протест, — это возможность лишний раз увидеть свой город по-новому, познакомиться с чем-то новым, встретить старых знакомых по подвернувшемуся поводу, познакомиться с новыми единомышленниками на почве общего интереса.
Рассматриваемые же нами бактерии ставят своей целью одно и самое главное — дробление. Дробление на мельчайшие ячейки, которые легко переуничтожать поодиночке. Ячейки, которые не в состоянии объединиться из-за вязкости среды и из-за чувства “западло”.
И снова скачем, как взмыленная лошадь, по заколдованному цирковому кругу.
17 February 2018. – Dzerzhinsk (Russia)