Skip to content

Тридцать первое июня. Падающие звёзды и падучая

Вчера Лунный день 31 июня продолжился…

Дэн уткнулся в нетик – в наш открытый файл.

Мы увлеклись настолько, что не замечали ни времени, ни людей.

Только изредка ловили на себе взгляды.

Когда начинали особенно истерически смеяться.

И что-то записывать.

“А знаешь, Дэн.

Остановись. Вот смотри.

Кафе, в котором сидим. Казанский собор во всю высоту окна.

Мы заканчиваем нашу первую совместную книжицу.

Дождь.

Чёрт, а ведь именно это и будет греть тридцать лет спустя…”

Секунда философской рефлексии.

Обыгрывание найденной фразы. Хохот. Запись…

Мы закрыли комп и пошли ужинать в “Столовую № 1” на Невском.

Блокнот я всё равно не убирал.

Мы писали и дальше.

Входим. Берём подносы.

Внезапно Дэн меня дёргает:

-Лёша, что это с человеком?

Я обернулся.

На полу лежал человек, хватаясь за горло и высовывая язык.

-Это эпилепсия! – я с диким криком выскакиваю в зал и спрашиваю, есть ли врач.

Никто не шелохнулся. Я выскочил на улицу.

Не оказалось никого и там.

В этот момент я снова почувствовал беспомощность.

Полную. Тотальную.

Что делать при эпилепсии?

Убиться головой об стену мне – не знаю!

Мы не умеем оказывать даже элементарную первую помощь.

Влетаю вниз.

Гастарбайтеры за прилавочками стоят с опущенными руками и смотрят, как человек корчится.

Ни один элементарно не предпринял попытку ни тряпку какую принести (скажем, под голову), ни налить воды, ни искать аптечку. Я не знаю, что. Шокировало это стояние на Угре – просто гиллиамовская “Бразилия”.

Я впервые смотрел на этих узбеков-таджиков в почти бессильной злобе: мол, у себя в ауле так же бы смотрели на родственников?

-Вы скорую вызвали? – спрашиваю я.

И тут меня шарашит ещё раз.

Кассирша Сабина начинает на меня – орать:

-Вы что на нас кричите? Мы люди маленькие!

Мы не имеем права ничего делать, мы не имеем права подходить к телефону!

Прекратите орать – иначе мы вас обслуживать не будем!

Вы представляете себе?

Работник заведения в полном спокойствии, видя припадок человека, только в России может ответить, что он не имеет права подходить к телефону…

У меня ещё больший шок.

Вступается парень, подошедший к нам.

Этой самой Сабине за кассой:

-Если бы это был ваш сын, посмотрел бы я, как вы спокойно бы так же сидели.

Кассирша срывается и на него.

На шум подскочил второй охранник, который, к счастью, умел ложкой придерживать язык.

Я совершенно забыл сам, что делать нужно именно так.

Вместо того, чтобы откликнуться на наши перебранки, мол, всё нормально, сейчас всё сделаем… на меня начался наезд так, как будто бы я пришёл и устроил у них дебош по пьяной лавочке.

-Лёш, успокойся, – сказал Дэн, когда мы всё-таки сели с едой. – Хорошо, что всё нормально.

Человек к тому времени пришёл в себя и поднялся из подвальчика дышать воздухом.

Нет, не нормально. Ненормально подобное выстраивание отношения персонала к посетителям.

От полного равнодушия к происходящему у них под носом до хамства в адрес тех, кому они вообще хамить не имеют никаких оснований.

Но это верхний менеджмент заведения никогда не узнает.

А если и узнает, видимо, поощряется.

Мне-то что до сервиса на Невском. Слава Богу, что человек жив.

А вот что я ощутил свою беспомощность…

Дьявольство. А ведь это не шутка.

Овладеть первой помощью нужно срочно.

То, чему на Западе детей учат чуть не на уровне инстинкта…

1 July 2013. – Saint Petersburg (Russia)