Во Вьетнаме я окончательно научился читать знаки.
Уже не так, как ещё тогда.
В Америке.
Когда хотел в католичество.
Лишь постфактум понимал значение.
Теперь умею – на бегу.
На лету.
В воскресенье Вингерко отменила вторничную встречу утром.
Что-то и должно было произойти на вторник.
В ночь.
Я знал – всё неслучайно.
И – произошло.
Сижу у себя.
Готовлю “Пятницкую болтовню”.
Сегодня вечером сдавать в редакцию.
Мысли не ложатся.
Я дыцкаю по клавишам.
Стираю.
Снова дыцкаю.
Туплю, слушая воющий орган Дмитрия Рузанова.
Цезарь Франк.
Стук в комнату.
Входит мой гость.
Он встал около стены.
Просто прислонился.
Как Сен-Себастьян.
И на меня хлынул поток.
Словно Дарзи под гипнозом кобры, я сидел истуканом час.
Уткнувшись носом в комп.
Не в силах даже схлопнуть крышку.
Слушал.
Что?
К чему?
Почему только пронинская строчка витает в голове?
“Я уже не вернусь сквозь толщу метафор усталых…”
Почему не вернусь?
А ведь и точно не вернусь.
Почему меня всегда так прикалывало до интереса это?
Почему любил похихикать?
Даже пообезьяничать?
Почему никогда – все эти клубы?
Разговоры всерьёз?
Тем более все эти – активы?
Пассивы?
Все эти “шлю”?
Почему Иру и Инну я прошу ограничить от Саши и Кости?
Ведь я снова на Осьмомарт к ним в Тулу.
Потому же, почему на пути мне было достаточно Юрки.
Просто его видеть.
Ужаснуться результатам его наркотических экспериментов.
Его стеклянные глаза.
Амфетамин.
Гашиш.
Марихуана.
Чтобы пришли выводы.
Монолог кончился.
Я встал из-за стола.
“Послушай, что я скажу.
Ты понимаешь, что гей-клубы – это путь в никуда?
Это путь к разврату.
Причём тупиковому.
Дальнейшее, конечно, рассуждение не к месту.
Особенно в полтретьего ночи.
Обычные клубы – это архетип.
Один из древнейших.
Это почти Иван Купала.
Неужели непонятно, что за папоротник искали?
Нагишом?
Разбредаясь по лесу?
Тот, что цветёт один раз в жизни?
И где его и кто срывал?
Но там был смысл – продолжение рода.
Здесь что?”
“Я не смогу всё воспринимать, что ты говоришь.
Я слишком понял, как мне с ним охуенно.”
“Кто предупреждён – вооружён.
Особенно когда будешь возвращаться на землю.
Неважно – падая ли с высоты.
Или выкарабкиваясь из пропасти.”
Он вернулся в спальню к своему спавшему другу.
А у меня всё крутится эта строчка…
“Я уже не вернусь…
…не вернусь…
…сквозь толщу метафор…”
Да.
“Усталых.”
Ключевое слово.
Важно понимать своё отношение к явлению.
К тому, к которому непривычно общество.
Любое – не только наше.
Везде в новинку.
Просто где-то цивилизованнее.
“Но ведь и ты не женился до сих пор?”
“Всё впереди.
И не обо мне речь.
Да и у меня миссия другая.
Я – особый случай.”
“Это какой же?”
Я помолчал.
Улыбнулся.
Процитировал.
“Дети могут стать взрослее,
только я – не постарею…”
Сакральный смысл примерно этот.
Да.
Жизнь слишком коротка.
Не надо её жить по указке ограниченного большинства.
Я – за то, чтобы не совались в личную жизнь людей.
Чтобы каждый имел право на своё счастье.
Чтобы не стеснялся это говорить вслух.
Но чтобы каждый имел и право не слышать.
Если он не хочет.
Как я в равной мере не хочу гей-парадов.
Так не хочу и гетероэксгибиций.
И не хочу мамаш с чадами.
Последних – особо.
Особенно на фотках в соцсетях.
В обнимку со своими розовыми поросятами.
Обязательно в подгузниках и в слюне от носа до колен.
И комментарии эти:
“Ути, мой ням-ням-ла-а-а-а-а-апа…”
Но и чтобы не ёбали паникадилами по морде.
И не совали по автозакам.
Я – за легализацию однополых отношений.
Но всё должно быть умеренным.
На этом я поставил точку в собственном поиске ответа на вопрос.
5 February 2013. – Moscow (Russia)