Skip to content

Телеграф-8. Кому – чо, кому – ничо

-Ты готов приговор по Жарову услышать?

На том конце провода Илюха явно ухмыляется.

-Ну? – я замираю.

-Он выставил свой альбом.

Картины там – все дела.

Оформленные – в рамках.

От четырёх с половиной за штуку.

-Это ему просветлённая его девочка нашептала цены?

Какой крутой и признанный художнег…

На его ведь картины очереди?

-Весьма похоже на гвинейцев.

Тех спрашиваешь – а сколько?

Сто миль, отвечают они.

Сто миль? – переспрашиваешь ты.

Те сразу на попятную – ладно, отдам за десять.

-Закроем этот абсурд.

Пусть себе торгует.

Во ВХУТЕМАСе перемены.

Аня уходит в декрет.

Теперь там новая старая куратор.

То бишь возвращающийся куратор.

Ещё не старая.

Но для меня новая.

Зато для галереи старая, но сама ещё всё равно не старая.

А Аня округлившаяся уже.

Седьмой месяц.

Скоро новая человекоединица.

Новая выставка открылась.

Как раз в четверг.

Фотографии Берлина.

Стою – слушаю, даже – аплодирую.

Может, тоже замутить вьетнамскую выставку здесь?

Материала – выше крыши.

Из официальных речей улавливаю, сколько всё это стоит.

Мягко намекают слушающим, что без связей – самим такое шиш.

Ясен-красен, у меня спонсоров нет.

И не предвидится.

Самым достойным, конечно, Люфтганза и иже с ними отваливают бабло.

“Кому чо, кому ничо,

кому … мешок через плечо.”

Знакомых бо иметь надо.

Папу там, друга, ещё кого.

Или чтобы друг имел тебя.

А нету – сиди и не вякай.

Но и в ЖЖ выкладывать эти работы – надоело.

“На коленке тоже не хочется делать”,- резюмировала Аня.

Это на распечатки одной фотографии намекает.

На том и порешили.

Не будет вьетнамских фотографий.

Сегодня вечер – в Каринском.

“Какие пожелания по меню?” – спрашивает Ира Сычёва.

“Сыр.

И отсутствие разговоров про скорую гей-помощь.”

“Лёша, это пипец.”

Иру словно задело за живое:

“Не будет Саши.

К счастью, он в отпуске.

В Туле со своим Костей выясняет отношения.

Как я от него устала.

У него все разговоры через одно место.”

“Могу себе представить.

Меня-то он напряг за один вечер – тогда, год назад.

Как ты терпишь – не понимаю.”

Ира подхватывает меня в Голицыно.

Тут её прорвало по-настоящему.

Она за рулём.

Я сижу – слушаю.

Обмакиваюсь дальше в говённый гей-дискурс.

“Знаешь что, – говорю.

Я сам разве только свежевыкопанных дохлых сусликов не пробовал.

Но, пардон, говно – оно и в Африке говно.

Что в жопе у мужчины, что у женщины.

Ему так нравится это делать и обсуждать?

Ты сама какая-то дёрганая немного от этого стала.

У него точно всё в порядке с головой?”

“Похоже, что нет.”

“Хорошо, что мы с тобой тогда не поехали в Тулу в июле 2012.”

“А ты не хочешь снова в город самоваров?”

“Хочу – Инну увидеть.

Посидеть в Рио с вами.

Может, по традиции – Восьмое марта?”

“Саша со своим Костей навяжутся.”

“Я им навяжусь.

Троллинг будет толстый – свалят через полчаса.

И как ты это год вынесла?”

Машет рукой.

Едем дальше.

“Саввино-Сторожевский?

Мне бы заехать.

До меня только во Вьетнаме дошло.

Мне один символ надо посмотреть.

Убедиться.”

Пробка в несколько километров.

Наши православные на Крещение поехали грехи замывать.

Все, бляха, верующие у нас – три раза в год.

Лбяры толоконные.

Вложили вам в мозг – а что вложили, вы и не поняли.

Омылись, водицы святой набрали – можно дальше счёт открывать.

В понедельник православные граждане поедут на работу.

Кроя всё с хуя на хуй.

Омылись же.

Можно сызнова начинать.

Потом ещё раз всё простится – на Пасху там.

Въезд к монастырю перекрыт.

Значит, только завтра поедем смотреть одну вещицу на каменной резьбе.

Крещенский морозец вдарил не по-детски.

Природа великолепна и чиста.

Какие шапки снега на ёлках, какой хруст под ногами…

Какая тишина.

Какая завораживающая белая гладь до горизонта от Москвы-реки.

Завтра возвращаться в Москву.

Не хочу.

19 January 2013. – Karinskoje (Russia)