Skip to content

В тот же час, на том же месте…

Сегодня я, наконец, заглянул в то самое библиотечное пространство в Дустенбургском предместье (биб-ка им. А.С. Пушкина), где 4 января 2001 я дал свою первую публичную лекцию – об Альфреде Шнитке. Что его не поняли, промолчу, ибо в то время (да ещё тамошнему народу) Шнитке для многих звучал примерно как «штепсель» или «шляпка».
Собрались старушки со всех окрестностей – позырить на молоденького студентика, только что припоровшего из Штатов: и вот я начал тренироваться «на кошках». Надо сказать, практика была обалденной, потому что спустя три года универские, а потом уже курсаторские и прочерконские лектории стали казаться просто лузганием сёмок по сравнению с теми разами, когда я готовился к каждой лекции две-три недели…
…Тогда я романтически распланировал, что раз или два раза в месяц буду давать просветительские лекции, что вообще должен посвятить себя такой вещи, как просвещение душ сирых и замученных, что должен раскачать наших несчастных соотечественников (со вставками из своих музыкальных произведений), и на два курса,– «История музыка ХХ века» и «История философии от Гильгамеша до Гадамера»,– меня хватило с периодичностью в две лекции на месяц. Пока я не понял, что всё это никому никуда не спёрлось.
Команда гуманитариев-единомышленников так нигде и не собралась, и удручающее состояние нашей косности меня сжирало всё больше и больше. Но всё должно было быть так, как есть: теперь-то я знаю, кого ждал все эти годы, кто со мной и кто мыслит о том же, что и я…
-Лёша! – встречает меня всё та же директриса на всё таких же скрипучих паркетных комнатах. – Вот так и живём, скоро ведь закроют нашу библиотеку!
Та-ак, думаю себе я, где-то я эту песню уже слышал, притом совсем днесь,– уж не на Кутузовском ли?
-И что же вы сделали для того, чтобы не исчезнуть, как мамонты?
-Так ведь нас не финансируют! Что мы можем сделать?
-У вас тут вон какое пространство обалденное! Уберите к чертям все эти ваши полки с «Письмами Чаадаева Пушкину». Отдайте моли доедать тот тюль, что она ещё в висе не доела, и повесьте драпировку оригинальную и недорогую!
-Мы библиотека! Мы и так уже сделали детский уголок!
-Уже молодцы! Вы что хотите: чтобы к вам ходили – или чтобы вас закрыли? Библиотека не может существовать в своём привычном значении двадцатого века! Библиотека теперь – это субкультурное, специфическое социализирующее пространство, куда за атмосферой идут, чашечку кофе выпить, пролистать новинки, послушать молоденьких ребят – и поэтов, и музыкантов. У вас же херова туча квадратных метров! Выставляйте и ваших этих… Мазюков Писюкатых…
-Мы литературное направление!
-И что делать? Ну продолжайте подписку на газету «Садовод-любитель»! У вас в городе нет ни одного культурного кафе – так займите нишу! Устраивайте презентации! чтения! продавайте бублики! приглашайте людей общаться! Я уж молчу, что у вас – сцена… закуток… второй этаж для параллельного театрального действия. Бери – не хочу! Хоть из других городов зови!
-У нас литературное направление…
-Заладили… Ну всё! Опоздали! Не ходят люди переписывать БСЭ перед семинарами! Не ходят! Библиотека – место шумного и активного общения, а не гробового полумрака и шипящей мегеры «Книги не выдаём!»
Она промолчала:
-Ну хотя бы приедете вы, что ли, с Прочерконом и Курсатором, чтоб что-то обыграть и показать нам… как надо-то…
Даю визитку… Приехать-то не проблема… показать – тоже. Вопрос в том, что дикость-то у нас одинаковая везде – что в Кеце Твардовского, что в с. Михайловском, что в Дустенбуржье…
Думать надо… А пока – фотографии с той самой сцены, которая совсем ничем не изменилась за десять лет… Даже барельеф этот страшный на стене так и висит…

3 May 2011. – Dzerzhinsk (Russia)