Люди делятся на две категории – нормальных и женатиков.
Беда, господа, беда! На нормальных объявлена охота: с каждым днём первых становится всё меньше и меньше. Вымираем как вид, класс. Чайлдфри под угрозой. Или почти под угрозыском: закон о «налоге на бездетных» чуть ведь в своё время не приняли.
Хотя демографическую ситуацию по ночам поправляют в основном забулдыги – денежки за первого, второго и фиг-знат какого государство исправно обещает. На кой ляд только переводят на счёт: надо наличкой сразу – все двести тыщ! Это ж сколько синюхи купить можно!
Хоть вой – хоть тоскливую песню пой: послезавтра позавчерашние девочки уже пойдут сурьёзными ханумами, переваливаясь овуляшненько от бедра, будут обсуждать, куда им и когда высадить своего малыша. Причём и по сайтам будут сидеть исправно: но уже не эротика-знакомство, а обсуждать, какого цвета какашечка у ихового ребёночка сегодня и почему на вкус моча отличается от той, что была неделю назад: «Ой, я специально в холодильнике неделю хранила – чтобы только попробовать и сравнить!»
«Та не беспокойтесь, мамаша,– успокоит непременно ухсперт,– это связано с тем, что моча вашего ребёночка уже стала вполне вашей собственной, а значит, новый член успешно войдёт в ж…изнь и нассыт-насрёт ещё столько, что теперь и мильён машин не хватит, чтобы все берега рек очистить!»
Гадалка погадает на картах таро, что ребёнок будет срать так мощно, что говном завалит все исторические дворики Петербурга и Казани, которые пока засраны нашими предшественниками только лишь наполовину.
Папики будут медленно лысеть и набирать брюшную мышцу.
Чуть спустя гомункул заорёт: «Па-а-а-апа!»
И начнётся под носом обалдевших родителей и яой, и хентай, и юри; трёпки, порки, крики «Чо-ты-мне-родила-дура?»
Грудь изрядно пооботрётся и округлится, спускаясь всею массою к пупку, оттягивая его и выпирая вниз, к треугольному фантику, теряющемуся под складками.
В целом же лепота – эта семейная жизнь: бигуди, полосатая майка, сигарета, сковорода с пережаренным яйцом по утрам, «опять-двойка». У определённых слоёв в перспективе даже будет возможность иногда получать письма в жанре «и-снова-мама-в-клетку-облака».
В общем, расползаются мои чуды по семейственности. Кто-то уже даже напилил себе новых буратин. Ждут, блин: обои даже новые поклеили. Хотя всё равно или изрисует, или обоссыт. Потом скинет на пол цветочные горшки – и будет радостно-радостно смеяться! Йумар жо!
Только ты, Лёха, всё никак не возмужаешь… Всё никак не станешь степенным. Смотри, какая красота! Сауна по четвергам: вобла, простынки, бильярд, бассейн с хлоркой; усюмески от жены, которая тоскует, как Ярославна, мечущаяся по стене. Слёзы умиления у акушерки в роддоме.
Возможность натолкнуться на толстуху-уборщицу с ведром и шваброй, лениво чешущую щербатый гранит в приёмном покое: «Здравствуйте, скажите, а куда сейчас повезли девушку?»
И услышать под аккомпанемент совков и скляночек усталое: «Молодой человек. Сюда девушек – не возят!»
7 June 2010. – Moscow (Russia)