Skip to content

Киев: Таки хроника одной катастрофюшечки

Дни умиротворения и спокойствия, комфорта и удач мы, если уж разобраться по всей строгости, в основном тратим на то, чтобы разгребать дрова, наломанные в дни неспокойства и буйства, дискомфорта и разорений. Короче – ловим гав по полной.

Великие города меня любят – но что-то как-то особо: принимая впервые в свое лоно, словно берут за правило проверять на стойкость перекосами отпадного сюра. Словно лепят мне горбатого, изощряясь интриганской драматургией (вспоминаю первую свиданочку с Питером) и подозрительно напоминая модернистский режиссерский замысел.

Минск – Киев прибывал на двадцать минут позднее, чем Москва – Киев, а Вася накануне подшутил над Надей, предложив встретиться «около памятника Тарасу Бульбе». Наивная моя бегала, как коцаный лох, по залу – от одного таксиста к другому, спрашивая, где же эта пресловутая статуя. Причем озиралась она настолько всерьез и испуганно, что в ответ киевляне кидали брови на лоб, пытаясь вспомнить свои школьные познания из истории, но вспоминались только Тимошенко да Янукович, почерпнутые из «Младой Украины». Они искренне недоумевали, признавая, что такого политика в оранжевой коалиции не было.

А я, с видом молдаванина, приехавшего на заработки в Московию, стоял среди центрального зала, слушал нарочито замедленную украинскую речь из динамиков (это чтобы и сами незалэжные понимали ридну мову), чесал разнообразные места, которыми можно думать: чего-то не хватает… точно что-то посеял в поезде… как пить дать.

На капусту нас нагрели тут же – под зелененькой «М» и словом «Вокзальна». Ну а шо – вам не кисло в борщ? Одной гривней больше – одной меньше? Ну подумаешь с десятки я вам таки сдала не 8-30, а 7-40? А если я коньки в воду сброшу, когда мне не хватит гривны? Шагай, шагай на екскалатор уже, москалик зеленоперый!

На Крещатике нас развлекли двое на рыдванах, которые, по всей видимости, мчались то ли за пивом, то ли на рыбалку (шабат таки! отдохнуть по полной!) – в опасении, что все съедят и выпьют без них. Сердобольные граждане махом собрались вокруг, делая ставки, у кого переломано костей больше: у которого в джипе или у которого в другой иномарке – Волге? Но поскольку выжили, как выяснилось, оба, то граждане (до сраки им кари очи) разошлись таки мирно курить бамбук дальше. Понемногу недалеко от Майдана народ собирался на празднование очередного дня политических развлечений….

Девицы на нас перевалили свой скарб – и теперь у них была вся воля-душенька скавчать, мол, красоты сталинского ампира никак не воспринимаются на голодный желудок и без предварительного душа. Так мы полезли искать приключения в местный ресторанчик с меню из разряда «доживем ли до утра», но ничего – как Ленин до сих пор. Даже до Кустанайской и готеля таки доехали, хотя после наши красотки прихорашивались и мурлыкали в ванной часа полтора: около Лавры мы оказались ближе к пяти, то есть к сумеркам, подхватив с собой Васину подругу – Свету, которая терпеливо всю прогулку слушала сначала бред про ордерные системы и архитравы с колоннами, а потом редкостную брехню, когда меня взорвало скороваркой.

Сунувшись в сумку с матерьялами, я обнаружил, что информацию по Лавре благополучно оставил на столе в Москве, и мне пришлось, под тихое недовольство спутников, искать эту же книгу в опубликованном варианте. В результате я ее нашел – по цене лунного грунта. «Дорого!» – бухчу я. «Ой, таки не делайте мне смешно! Ну что такое 170 гривен?» «При красной ее цене в 90-100, более чем уверен!..» «Да ты посмотри, москалик, якая книжка за Киев!» Грабеж! Грабеж средь бела дня! Я отстегнул мальчику лавэ. А ведь гаденыш наверняка порадовался, что снял с дерьма пенку.

Осмотрев и обсудив почти все памятники Лавры, продравшись сквозь туман, лезший во все наши щели, мы, на эмоциях, восторженно гукали по галерее, идущей из Ближних Пещер к Дальним. Только вот не все наш излишне московский восторг разделили: словно из фентези, перед нами возник служитель культа, который высказал все очень просто и ясно: «Выход вон туда – и шагайте с Богом!»

Только мы повернули в обратном направлении – по пешеходной тропке, к набережной. Цыц и не рыпайся, утихомиривали меня спутники, но было поздно. Моча подступила к голове – и брызнула во все желобочки, несясь по трубам и тротуарам, сметая все и всех подряд. Я крепился, пока мы спускались к набережной. Смурнел и смурнел… Но я совершенно всерьез и сакрально воспринял слова монаха…

Сели в пиццерию у Золотых Ворот… Моча подступала к верхним щелкам и закипала при температуре 200 градусов… Все… с концами. Держите семеро.

Угомонить меня было уже невозможно: я рвал и метал. Надя рыдала в шубейку около Золотых Ворот, потом обнималась со мной и говорила, что она меня любишь, Вася что-то ошеломленно бухтел относительно «неправоты наезда», Юля пыталась резонно показать, что негатив монаха по отношению к нам – это его личное дело и что не я, а он сам будет за все отвечать перед Богом, Света смотрела на весь цирк и терпеливо молчала, клюя то ли тортик, то ли каву.

Пока лаялись и ссорились, пришло время помахать ручкой городскому наземному транспорту, и мы поймали таксо – мальчик самый цимес, только что с Черкасс, киевлянин – как я лондонец. Оглоед пытался содрать сначала 50 гривен – мол, мне пара пустяков вас довезти хоть до Москвы, хоть до Мадриду, все в один конец. Ломался цапа недолго – поехали за 40.

Канкант он отмочил – ввек не забыть. Услышав адрес, он потянулся за телефоном. «Да,– говорю,– лучше тебе в GPS сразу адрес вогнать. Это где-то на окраине!» Оказалось, что GPS зовут Пэтро: «Дывыся, Пэтро, я повэрнув на Чорвонозоряный…» Когда он свернул в какие-то ебеня, я уже взял карту и начал объяснять, куда ехать… Черкасский бедолага крутил рулем и башкой, не понимая, где он. Кажется, еще меньше, чем мы.

Девчонки на заднем сиденье о чем-то шушукались – выяснилось: по-французски между собой перешептывались, как будут делать розочку из купленной бутылки вина, если что… Около отеля, подавая деньги, я хотел было сказать: «Дывыся, Пэтро, вот грыуни, за топографическую консультацию брать не буду!», но решил не лезть на рожон, смягчив: «Счастливой дороги! И изучай город!»

Финал тихого ужаса настал, когда до некоторых дошло, что открывать бутылку-то, в общем-то, нечем: в магазине никому кагбе в голову не приходило, что непросто все это без штопора. «У меня есть волшебный ключ! Я щас им вмиг все расколупаю!» Дамочки тэрендели в гостиной, Вася колупал бутылку.

Расколупал так, что пробка клином застряла на полпути в горлышке и начала понемногу набухать вином. А выпить хотелось просто страх как… Любовь к вину – в особо извращенной форме. Из комнаты выползла Юля и взялась за дело по-своему: достав нож и воткнув в пробку, принялась колотить по нему пластмассовой разделочной доской. Глядя на стрелки, подобравшиеся к одиннадцати, мы гадали, когда соседи придут нам бить по мордусям.

Поняв, что пластиковая доска ни к чему не приведет, я вытащил огромную разделочную – уже деревянную и массивную – размахнулся и вдарил по рукоятке ножа так, что винный фонтан внес дизайнерские поправки в мою остиновскую майку: теперь я полон лиловых крапочек… Стакан вина меня вырубил сразу.

Умирая до утра, я эпилогом вспомнил, чего же смутно недосчитывался: посеял плеер, который когда-то нашел при переезде на Халтуринскую. Бог дал – Бог взял…

Чтоб вы себе знали! Киев – мать городов русьских!

21 February 2010. – Kiev (Ukraine)