Постмодернизм, с запозданием таки въедающийся в умы людей, конститутивной основой современного мышления выдвигает не слово (лексис, словарный запас, концепт, понятие), не словосочетание (устойчивые и принятые обороты и фигуры речи, фразеологизмы), а целую цитату. Достаточным условием адекватного функционирования считается наша «сотканность» из множества элементов предыдущего опыта: нужно лишь «порыться» в сусеках своего сознания и «выудить» необходимую цитату. Так ли это?
Пример (уже заезженный, но, тем не менее, характерный):
В трамвае:
Он. Простите, который час?
Она. Я счастливая.
Действительно, опыт цитирования (как и нашего функционирования в системе русскоязычной культуры в целом) отсылает к пьесе Грибоедова «Горе от ума»: «Счастливые часов не наблюдают».
Наверное, дело даже не в популярном сейчас интертексте (один текст отсылает нас к пучку связанных текстов – опять пресловутая перекрестная и прямая референция), когда в ответ на вопрос можно получить ни больше, ни меньше – ссылку. Дальше – делай что хочешь.
Пример:
Диалог в чате.
Пользователь A. Вот это да! И что ты об этом думаешь? Смотри сюда: www.a-certain-site.com.
Пользователь B. Ерунда. Вот это – куда круче: www.one-more-site.org.
В постмодернизме мы «опустошаем» концепты тем, что самовольно наполняем реферируемые объекты некими скрытыми смыслами, которые, как это предполагается, читающий и слушающий (реципиент) должен знать. Хотя автор понимает, что это невозможно, у него есть прекрасный способ показать, какой он умный и какие все вокруг кретины.
И «заумь», и увлечение гиперссылками понемногу сводят общение к нулевому КПД. Невозможно знать весь объем всех смысловых составляющих, которые любой из нас может нафантазировать, и поэтому на первый план выходит мышление в пределах текстов как своего рода «кодовых» составляющих. Человек не просто отсылает нас к тексту (напомним, что текстом я называю и художественное полотно, и музыкальную ткань, и рецепт приготовления блинчиков), он им оперирует в непосредственном общении.
То есть? И в чем разница от простой гиперссылки?
А вот в чем. Прошу – московская притча.
Притча о клубе «Три обезьяны» (особо пытливым это «домашнее задание»):
Первый. Кто из вас хочет завтра в «Три обезьяны»?
Второй (в шоке). О Господи, да ты с ума сошел?
Третий (ехидно) Это ты с каких пор увлекся?
Первый. Разговорчики в строю! Про меня вообще речи нет. Я спрашиваю о ВАС: КТО ХОЧЕТ?
Кто в контексте всех перекрестных ссылок моей притчи – поймет. Кто посообразительнее и покомпетентнее в нашей культуре в целом – поймет после небольшого герменевтического акта. Непосвященным эти гиперссылки надо объяснять.
Сейчас же мало-помалу текст превращается не просто в ЭЛЕМЕНТ АБСТРАКТНОГО РЕФЕРИРОВАНИЯ, он превращается в ОБЪЕКТ АКТИВНОГО ПОЛЬЗОВАНИЯ В ПРОЦЕССЕ ОБЩЕНИЯ, то есть диалоги типа:
Она. Ты слышал «Девятую» Шнитке?
Он. Нет.
Она. Много потерял…
вытесняются диалогами вида:
Она. Ты слышал «Третью» Шнитке?
Он. Нет.
Она. Послушай, потому что … (следует экспликация).
Просто знать НАЗВАНИЕ есть не что иное, как нейм-дроппинг (позерское бросание именами), а вот АКТИВНОЕ ОПЕРИРОВАНИЕ в пределах текста, к которому отсылают, и отличает по-современному культурного человека.
Только самый главный вопрос теперь – не какой текст «выудить» в какой ситуации а: «КАК ПРАВИЛЬНО ПОДОБРАТЬ ДЛЯ СЕБЯ И ОКРУЖАЮЩИХ НАБОР АКТИВНЫХ ТЕКСТОВ». Вот в этом и современная задачка.
11 June 2008. – Moscow (Russia)